Vorwärts, nach Liegnitz!

Легница (нем. Лигниц) - это чуть меньше часа на электричке от вроцлавского вокзала по направлению почти точно на запад. Если вы поедете на интерсити (а их по этой ветке ходит немало - например, до Берлину), то выйдет еще минут на 10 быстрее. Это - один из самых крупных городов Нижней Силезии, бывший до 1999 года столицей отдельного воеводства, а в более интересные времена - центром одного из важнейших силезских княжеств. Пясты держались тут до последнего - до конца XVII века - а когда все-таки пресеклись, то именно претензия на последнее пястовское герцогство Лигниц-Воляу-Брег была использована Фридрихом Великим в качестве формального повода для начала Первой Силезской войны против Марии-Терезии. Сей завоеватель Силезии действительно был прямым потомком своего полного династического тезки Фридриха II Легницкого (правда, по женской линии, но ни для кого не секрет, что про Салический закон как правило вспоминают только те, кому это в данный момент политически выгодно).

Вот собственно и пястовский замок с романскими (sic!) башнями, хорошо заметный уже от вокзала:

Рядом с ним торчит - во всем своем раннеготическом великолепии - лютеранская кирха Св. Марии, построенная в начале XIII века (как сами понимаете, лютеранской она не могла стать ранее середины XVI века).

А в августе 1241 года в этих стенах вся Легница рыдала над гробом князя Хенрика Побожнего, погибшего в битве с татарами на Легницком поле. Эта битва была крайней точкой продвижения поганых на запад - после нее они повернули в родные степи (говорят, что по каким-то внутритатарским причинам). Впрочем, сейчас едва ли возможно точно установить, как и почему принимались те или иные решения восьмисотлетней давности - так что всегда есть шанс, что добрый князь и иже с ним подвизались и положили души все-таки не зря.

Собор Свв. Апп. Петра и Павла, построенный на полтора столетия позже, представляет из себя образчик чуть более привычной - и чуть более жизнерадостной - готики:

С двух боков от него - две ратуши. Старая (барочная):

И новая (псевдоготическая):

А вот здесь тут жил легницкий трамвай!

Не бойтесь, он меня не задавит - его уже пятьдесят лет как отменили ;)

А это что за маленькая речка?

Ее польское название Качава мало что говорит любителю истории, но стóит только поинтересоваться, как она называлась до 1945 года... Кацбах!

Да, всего в паре километров отсюда 26 августа 1813 года под проливным дождем (узнаю́ родную силезскую погоду!) русско-прусская армия Блюхера разбила французскую армию Макдональда.

Это было первое полевое сражение, выигранное союзниками в непросто складывавшейся кампании 13-го года - и первая самостоятельная победа уже престарелого Блюхера. Да, именно здесь взошла полководческая звезда того, кто спустя всего год станет известен всей Европе как Marschall Vorwärts - и кто умелым и решительным маршем после (проигранного!) сражения при Линьи стряхнет с хвоста нерасторопного Груши - и влетит на поле под Ватерлоо как раз вовремя, чтобы превратить сражение, уже было готовое стать очередной из безчисленных побед Бонапарта, в момент его окончательного разгрома (что бы там не сочиняли потом поклонники герцога Веллингтона!)

С этим августовским днем двухсотлетней давности связан самый очаровательный анекдот из истории Александрийского гусарского полка (полка, который не может быть безразличен любому мало-мальски сведущему в российской словесности - ибо его мундир в 1915-17 годах носил Гумилев). Дождь в тот день лил, не переставая - и грязища была такая, что пушки вязли в ней по самую ось, пехота оставляла в вязкой жиже свои штиблеты, а кавалерия - подковы (последнюю деталь я - каюсь - присочинил сам, но жалко выбросить - ведь хорошо звучит, а?)

 

Так вот - тогда еще генерал-от-кавалерии - Блюхер, проносясь в сумятице сражения вдоль рядов Александрийского полка, подумал, что перед ним - его родной полк "черных" прусских гусар - и крикнул командиру, что он приветствует Гусар Смерти (ошибку старика несложно объяснить, ибо мундиры Александрийцев тоже были черными с серебром, а более мелких знаков различия в такую погодину было конечно же не разглядеть). Полковник Ефимович не растерялся - и бодро ответил будущему фельдмаршалу, что его высокопревосходительство ошиблись - и перед ними не Гусары Смерти, а Безсмертные Гусары. Это наименование - и (необычная для русской армии, но чрезвычайно популярная в армии прусской) кокарда с черепом и костями остались с этим полком вплоть до тех горьких дней, когда от полка - как и от страны, за которую он сражался, осталось только имя...

Но - как бы неласково не обошлась история с последними Александрийцами - как говорил шекспировский персонаж: "Here's yet some liquor left", так что присядем - и помянем вождей и воинов, ушедших ускоренным маршем прямо в безсмертие, задорными песнями армии, которой больше нет.

У кого пробор английской?

То гусар Александрийской!

Жураве́ль, жураве́ль, журавушка!...